«Я сейчас принесу тебе холодилки, — отозвалась Лорана, но ее ноги будто приросли к месту. — Я позову помощь».

«Ой-ой-ой-ой! Мне больно! — еще отчаяннее крикнула Арит'а. — Мне плохо, Лорана, мне плохо!» И внезапно — ее не стало.

«Арит'а!» — позвала Лорана, устремляясь сознанием вслед за своим драконом. Ее мысль ворвалась в Промежуток, метнулась следом за королевой, заметила мимолетный проблеск вдали, но, увы, слишком далеко. В полном отчаянии она воззвала ко всем драконам Вейра и мысленно погналась за Арит'ой, напрягая все силы, чтобы вернуть своего дракона. Арит'а сопротивлялась, она желала уйти и боролась с ее зовом, с силой, которую Лорана заимствовала у драконов Вейра, боролась, сопротивлялась и… и внезапно она обнаружила место, куда могла скрыться…

«Нет, нет, нет!»

Арит'а исчезла.

Лорана мельком, краем сознания ощутила, что Арит'у достиг чей-то еще призыв… а потом маленькой королевы не стало.

С пронзительным душераздирающим воплем Лорана рухнула без сознания на пол площадки Рождений.

Глава 17

Молния разорвала небо прямо над Колледжем; буквально сразу же прогремел оглушительный и пугающий своей продолжительностью раскат грома. Цветок Ветра перевернулась в постели, намереваясь спать, невзирая на шум снаружи. Она точно знала, что ей необходим отдых. Но ее рассудок, чем дальше, тем чаще вел себя по ночам как самый настоящий предатель и против ее воли бесконечно пережевывал проблемы, с которыми ей предстояло столкнуться утром.

Имел ли какое-нибудь значение тот факт, что когда-то в будущем огненные ящерицы подхватили инфекционное заболевание? Могла ли эта болезнь затронуть драконов? И Китти Пинг, и она сама пытались принять превентивные меры, хотя точно знали, что природа и окружающая среда будут работать против них.

Что ей нужно сделать, чтобы убедить предводителей Вейров и холдеров потратить немалую часть энергетических ресурсов на то, чтобы принять меры против какого-то события в неведомом отдаленном будущем — события, которое, может быть, вообще не произойдет?

— Утро… — пришло ей на память изречение, которым частенько пользовалась Китти Пинг. — Утро вечера мудренее.

Ее мать была права, Цветок Ветра отлично это знала. Очень часто проблемы, которые мучили ее по ночам, утром делались кристально ясными. Она не раз задавалась вопросом: какая часть решения возникала благодаря раздумьям и тревогам, а какая — благодаря хорошему ночному сну.

В последние дни ей все труднее засыпать, размышляла она. А тут еще эта гроза с молнией и громом… Просто удивительно, если завтра утром у нее найдутся хоть какие-то силы. Она закрыла глаза и приказала себе снова заснуть, не обращая внимания ни на что.

На этот раз из подступавшего сна ее вырвал громкий, но непродолжительный раскат грома — одного грома, без молнии. Зато этот гром сопровождался чем-то еще, каким-то невнятным, пронзительным звуком, больше всего похожим на безнадежный вопль отчаяния в ночи. Забыв все свои рассуждения, она отбросила одеяло и, накинув первую попавшуюся под руку одежду, поспешила вниз по лестнице и выбежала во внутренний двор — прямо под проливной дождь.

Там уже находился Тьеран в компании своей огненной ящерицы. Цветок Ветра отлично знала, что файры терпеть не могут дождя, но этот файр метался над головой своего хозяина и пронзительно верещал.

— Смотрите! — крикнул Тьеран; чтобы перекричать шум ливня и гром, ему пришлось сильно напрячь голос. Он метнулся из-под арки туннеля внутреннего двора на дорогу, ведущую от Колледжа.

Цветок Ветра поспешила за ним. На бегу она вскинула голову. Сверху падало что-то крупное. Прежде чем она смогла хоть что-то сообразить, масса с отвратительным мягким стуком ударилась о землю прямо перед ними.

Это был дракон. Цветок Ветра всматривалась во мрак темной дождливой ночи, пока не сверкнул очередной разряд молнии. Она задохнулась от ужаса.

— Будите Колледж! — крикнула она. Ее пронзительный голос прорезал шум дождя. — Тащите аш-эн-о-три!

— Цветок Ветра, что это такое? — раздался у нее за спиной женский голос. Не оглядываясь, она узнала Эморру.

— Пусть немедленно доставят аш-эн-о-три! Мы должны сжечь этот труп. Сжечь, и немедленно!

— Он инфицирован? — спросила Эморра. Не дожидаясь ответа, она принялась отдавать распоряжения людям, выбежавшим следом за нею.

— Даже хуже того, — ответила Цветок Ветра. К ней уже подбегали люди с большими банками азотной кислоты. — Лейте на труп. И не экономьте. От этого зависит само существование Перна.

Когда плоть молодого дракона зашипела под первой порцией кислоты, Тьеран вдруг рванулся вперед. В руке он сжимал поясной нож.

— Тьеран! — крикнула Цветок Ветра, ее голос слился с криком Эморры. — Что ты делаешь?

Тьеран быстрым движением отрезал ремешок от надетой на дракона сбруи, снял с него серебряную застежку и кинул ремешок на труп. Поспешно отступив, он подозвал человека с банкой и сунул руки прямо в кислоту, заскрипев от боли зубами.

— Что ты делаешь? — перепугалась Цветок Ветра.

— Все в порядке, — сказал Тьеран, показывая ей кисти рук Они были покрыты множеством ужасных ожогов, возникших там, где кислота проникла через пленку жиров, защищающих кожу. Молодой человек помахал бляшкой.

— Это скажет нам, чей был дракон.

Он стиснул зубы и закрыл глаза, боль от химических ожогов наконец-то сломила барьер, образованный выбросом адреналина, который и толкнул его на этот безумный поступок.

— Кроме того, — добавил он, задыхаясь от боли, — это вовсе не так болезненно, как укус стража.

Когда холодный серый свет утра наконец-то прорвался сквозь никак не желавшие рассеиваться облака, Цветок Ветра все еще стояла, устало ссутулившись, возле дымившихся останков дракона. Азотная кислота уничтожила всю плоть, оставив только побелевшие кости. Глядя, как на мертвого дракона банка за банкой выливается азотная кислота, сжигавшая, слой за слоем мускулы и мягкие ткани, Цветок Ветра чувствовала себя так, будто стояла здесь обнаженной, во всем безобразии голого старческого тела. И свои эмоции она ощущала так пронзительно и неприкрыто, как, пожалуй, никогда прежде.

Лужица зеленой слизи, вытекшая из ноздрей дракона после удара о землю, все объяснила Цветку Ветра: этот дракон был поражен той же самой болезнью, что и две огненные ящерицы, явившиеся ранее.

Снова и снова она прокручивала все произошедшее в памяти. Она твердо знала, что там присутствовало нечто такое, на что она не обратила внимания, но что было важно и обязательно должно всплыть. Много раз память показывала ей, как дракон появился высоко в небе и начал неудержимо падать на землю — уже мертвый. Глухой чавкающий звук падения все еще вызывал у нее дрожь.

Снова и снова она обращалась к своей памяти, пыталась принудить ее двигаться медленнее, дать возможность рассмотреть все, самые мелкие подробности. В конце концов она сердито вздохнула, потому что ей так и не удалось восстановить то ощущение, которое возникло на короткое мгновение и которое — она знала это! — необходимо было восстановить и проявить. Она уж испытала его прежде, когда появились огненные ящерицы. Ощущение мимолетного контакта или чего-то похожего.

Наконец Цветок Ветра сдалась и с горечью покачала головой, отгоняя эту мысль. У нее было множество других очень серьезных проблем.

Она ожидала скорого прибытия М'халла и, возможно, даже Торен. Она нисколько не удивилась бы, если бы сюда примчались все драконы Перна. Она велела рабочим выкопать могилу, в которую можно было бы поместить скелет — все, что осталось от молодого дракона. Могилу следовало обильно засыпать известью: хотя Цветок Ветра и не сомневалась в том, что болезнетворные бактерии уничтожены азотной кислотой, но она не была уверена полностью.